ГЛАВНАЯ БОЛЕЗНЬ - НЕДОФИНАНСИРОВАНИЕ

НБЖ: Гарегин Ашотович, складывается впечатление, что ситуация в российской экономике в целом и в банковской системе в частности начинает выправляться. Темпы роста просроченной задолженности снижаются, объемы кредитования, напротив, увеличиваются. Может, Россия действительно выходит из кризиса?

Г. ТОСУНЯН: Думаю, пока рановато делать такой вывод. В этом случае лучше не торопиться, равно как лучше и не нагнетать ненужную панику о вторых и третьих волнах кризиса. Вы говорите о снижении темпов роста «просрочки», но посмотрите сами - сейчас этот показатель «подбирается» к триллиону рублей, что составляет порядка 5–6% от совокупных активов национальной банковской системы. К концу года Центральный банк прогнозирует рост задолженности до 12%. Это - не фатальная цифра, но в то же время не дающая право на чрезмерный оптимизм. Она свидетельствует о том, что расслабляться рано, и, кстати, как раз об этом говорят и главы профильных правительственных ведомств, и руководители Банка России.

НБЖ: Но все-таки некоторое оживление ситуации налицо. Банки признают, что в последнее время «размораживают» кредитные программы. Во всяком случае, те из них, которые подразумевают предоставление сравнительно «коротких» займов.

Г. ТОСУНЯН: Оживление есть, потому что есть позитивные сигналы со стороны регулятора. В первую очередь речь идет о снижении ставки рефинансирования. Очень важно, что оно осуществляется - пусть по чуть-чуть, «капельным» методом, но в верном направлении. Сейчас базовая стоимость рефинансирования - 10,5%, таким образом, она вернулась на уровень мая прошлого года.

НБЖ: На докризисную отметку?

Г. ТОСУНЯН: Да. Но мы должны понимать, что это все равно очень высокий уровень, что необходимо снижать ставку дальше. Потому что без этого снижения -поступательного и целенаправленного -мы не сможем вылечить хроническое системное заболевание, от которого страдает сейчас наша экономика. В этом смысле очень кстати, что Владимир Путин заявил в Сочи о необходимости нацелить финансовую систему страны на снижение процентной ставки по кредитованию до 6%.

НБЖ: Обычно можно услышать, что наша экономика страдает от последствий чуждого нам кризиса.

Г. ТОСУНЯН: Не совсем. Внешний кризис просто обострил проявления наших хронических экономических проблем. Эту остроту удалось достаточно быстро и успешно смягчить. Но глобальная проблема, заключающаяся в отсутствии нормального финансирования, осталась нерешенной. А что такое отсутствие доступного, в первую очередь - по цене, кредитного финансирования? Это, если воспользоваться медицинским термином, заболевание крови. Если кровеносная система функционирует с перебоями или если сама кровь плохого качества, то у больного будет и плохой цвет лица, и морщины, и дряблость мышц. И глупо лечить все эти внешние признаки, оставляя без внимания причину их возникновения. В нашем случае это - недостаточное, дорогое финансирование, высокие процентные ставки.

Поэтому наша экономика так болезненно реагирует на внешние раздражители, так плохо переносит ухудшение ценовой конъюнктуры на мировых рынках. Для нас это целая трагедия. А посмотрите на экономически развитые страны: сколько было криков о том, что у них вот-вот все обвалится, а из кризиса они начали выходить куда быстрее, чем мы.

НБЖ: Потому что у них кровь хорошего качества?

Г. ТОСУНЯН: В известном смысле - да. У них кровеносная система работает нормально, поэтому тромбы если и возникают, то быстро рассасываются, «расшиваются» путем локального хирургического вмешательства. У нас же экономика - дряблый организм, страдающий от недостатка кровоснабжения. А мы вместо того, чтобы поставить главным приоритетом борьбу с недофинансированием и высокими ставками, боремся только с острыми проявлениями. Сбиваем температуру, но не устраняем источник этой температуры.

НБЖ: Но если придерживаться выбранного вами образа, то сбивать температуру необходимо. Организм не сможет долго переносить 40-градусный жар.

Г. ТОСУНЯН: Это так. Но специфика нашей ситуации в том, что применяемые лекарства без последующей фундаментальной комплексной терапии могут причинить больше вреда, чем острые проявления болезни. За примерами не надо далеко ходить: вспомним прошлогодний кризис ликвидности. Для его лечения применили средства, которые наряду со снятием острой фазы дефицита ликвидности привели к нарушению условий конкуренции на банковском рынке и к повышению до недопустимо высокого уровня процентных ставок по кредитам и депозитам.

НБЖ: Но тогда, наверное, было не до выбора средств - надо было спасать банковскую систему, которая уже шаталась после фактического банкротства сразу нескольких крупных структур.

Г. ТОСУНЯН: Я не говорю, что правительству и Центральному банку не надо было вмешиваться. Честь им и хвала: они оперативно вмешались и сняли остроту. Конечно, надо было -система, как вы справедливо заметили, нуждалась в поддержке. Вопрос в другом: на каких условиях эта поддержка оказывалась и какой эмоциональный фон создавался при этом. Был «обрисован» узкий круг банков, их «подпитали», а остальные фактически остались без поддержки. При этом многие восприняли эту поддержку как сигнал: главное, мол, спасти крупных игроков рынка, а остальные банки не нужны, они плохие, пусть уходят, если не могут спастись самостоятельно. Естественно, это не улучшило условий конкуренции и повлекло за собой еще большую монополизацию рынка, привело к «раскручиванию» ставок по кредитам, и в конечном счете - к недокре-дитованию, недофинансированию нашей экономики.

ПОРОЧНЫЙ КРУГ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ

НБЖ: А как подобная «точечная» поддержка может приводить к недокреди-тованию? Банкам же, напротив, предоставлялись государственные деньги для того, чтобы они смогли продолжить кредитовать и предприятия реального сектора, и частных лиц?

Г. ТОСУНЯН: Ответ на ваш вопрос, казалось бы, лежит на поверхности, но, к сожалению, многие из власть предержащих, из профессиональных экономистов и тем более простые люди не видят его. А ведь на деле все очень просто: давайте вспомним, какой сейчас главный упрек в адрес банков? Они якобы завышают ставки по кредитам и держат экономику на «голодном пайке». Но при этом «обвинители» не задумываются о том, как формируются эти ставки. И насколько тесно их уровень привязан к текущему уровню ставки рефинансирования.

НБЖ: Часто можно услышать мнение, что совсем не привязан. Что банки просто «накручивают» ставки, стремясь максимизировать прибыль.

Г. ТОСУНЯН: Это абсолютно неверная точка зрения, но, к сожалению, очень распространенная. И понятно почему: она не нуждается в аргументации, проще всего сказать - банки плохие, потому что стремятся к получению прибыли; люди плохие, потому что не хотят держать сбережения в рублях, а предпочитают хранить их в долларах или евро; чиновники плохие, потому что берут взятки. Но это же - простое бытовое шельмование всех и вся! На деле нельзя жить ни без чиновников, ни без людей, ни без банков. И поэтому во всех случаях надо разбираться, в чем причины тех или иных явлений. В нашем случае - в чем причины того, что банки кредитуют сейчас по ставкам на уровне 20% годовых и даже выше.

НБЖ: То есть надо выяснить, как формируется процентная ставка у банков и от чего она зависит.

Г. ТОСУНЯН: Совершенно верно. В первую очередь ее уровень зависит от первичной стоимости ресурсов, а эта стоимость задается Центральным банком. Регулятор говорит: ставка рефинансирования сейчас 10%, 13% или 25% -и тем самым он дает рынку некий ориентир. Но следует четко понимать, что этот ориентир не является окончательным и бесповоротным: ЦБ может заявлять одну ставку рефинансирования, а кредитовать банки под совсем другую. Типичный пример тому - ситуация конца прошлого года, когда базовая ставка была на уровне 13%, при этом одни организации финансировались под 8% годовых, а на беззалоговых аукционах деньги привлекались под 19% годовых. Представляете, какой разброс?

НБЖ: Более чем в два раза.

Г. ТОСУНЯН: Да. Но это не отменяет того факта, что ставка рефинансирования все-таки задает некую планку, она определяет базовую стоимость ресурсов. Но потом начинаются всевозможные «наслоения». У нас, как известно, очень громоздкая система регулирования, налагающая на банки многочисленные требования по резервированию средств, по выполнению различных нормативов и т. д. Чтобы выполнять все эти требования надзора, банки вынуждены нести дополнительные расходы. Естественно, они «закладываются» в стоимость кредитных ресурсов. И эта стоимость в результате возрастает на 1%, 2% или 3% по сравнению с базовой ставкой рефинансирования. Добавьте к этому расходы банков по осуществлению валютного контроля, налогового контроля - вот вам еще издержки. Наконец, в ту же ставку для конечного потребителя закладываются всевозможные риски - от невозврата до «наезда» на банк со стороны различных структур.

НБЖ: Но банки обычно упрекают не в «закладывании» в стоимость кредитов издержек и рисков. А в том, что они «закладывают» слишком высокую маржу.

Г. ТОСУНЯН: Это естественно. Банки есть банки - это коммерческие организации, нацеленные на получение и максимизацию прибыли. Так что дай им волю - они будут закладывать в стоимость кредитов маржу в размере 20%, 30% или 40%. И никакие призывы к гуманизму тут не помогут: гуманизм банки будут проявлять, занимаясь благотворительностью, а не предоставляя кредиты. Поэтому нужен сдерживающий фактор, регулирующий размеры этой маржи.

НБЖ: Этот фактор - Центральный банк, указывающий «потолок» по ставкам?

Г. ТОСУНЯН: Конечно, нет. Главный сдерживающий фактор для банков -это конкуренция. Осознание того, что если я заложу в стоимость кредитов маржу в 20%, а банк-конкурент - маржу в 5%, то клиент уйдет к нему. Именно это осознание, эта конкуренция позволяет в экономически развитых странах удерживать ставки по кредитам на среднерыночном уровне.

НБЖ: А у нас, судя по вашей ссылке на экономически развитые страны, не позволяет?

Г. ТОСУНЯН: А у нас не позволяет. Потому что у нас нет нормальной конкуренции на банковском рынке. Парадоксальная ситуация: в стране 1000 банков, в одной Москве их 600, а люди жалуются на то, что у них нет выбора! В банках, дескать, в силу дороговизны финансовых ресурсов и негативных ожиданий вынуждены предлагать процентные ставки, неподъемные для заемщика.

НБЖ: Но почему?

Г. ТОСУНЯН: Во-первых, эти жалобы некорректны - далеко не все банки ведут себя подобным образом. Во-вторых, если это и имеет место, то по очень простой причине. Если работают два банка и один из них имеет доступ к более дешевому государственному финансированию, а второй - нет, то этот второй вынужден привлекать «дорогие» средства населения. Соответственно, этот второй банк вынужден кредитовать под ставку 25% годовых, коль скоро депозиты он принимает по ставке в 18% годовых. Первый банк смотрит на него и говорит: а почему я должен предлагать более дешевые кредиты? Я тоже установлю 25-процентную ставку, а в случае чего объясню все высокими рисками невозврата или другими негативными факторами.

НБЖ: Получается, что банки у нас вынуждены конкурировать не за снижение, а за повышение ставки?

Г. ТОСУНЯН: Да. В нашей несколько иррациональной экономической системе, где недостаточно развита конкуренция, это, к сожалению, имеет место быть. Потому что у нас из-за неразвитости среднего бизнеса и отсутствия диверсифицированной      экономики сложилась неэффективная экономическая конструкция. Из-за этой конструкции у нас, когда во всем мире происходит дефляция, сохраняется инфляция и по непонятным причинам растут цены. Что же государство предлагает в этой ситуации заемщику? Уехать за доступным финансированием за рубеж? Но и там его с распростертыми объятиями никто не ждет, ведь рейтинг нашего государства снижен, а следовательно, и рейтинги наших заемщиков сейчас находятся на недостаточно высоком уровне. Да и к тому же такой путь открыт для крупных компаний, а не для предприятий малого и среднего бизнеса.

НБЖ: И уж тем более не для заемщиков, желающих получить потребительский или ипотечный кредит.

Г. ТОСУНЯН: Совершенно верно. Так что сами видите: конкуренция у нас такая, что способствует не снижению, а росту стоимости кредитования. Добавьте к этому то, что сейчас реально существуют достаточно высокие риски невозврата, и банки, конечно, закладывают их в конечную стоимость кредитов. Я уже говорил о том, что к концу года объем «просрочки» по кредитам может достичь триллиона рублей. Банки не могут игнорировать этот факт - беда только в том, что высокие ставки по кредитам не только не способствуют решению этой проблемы, но еще и усугубляют ее.

НБЖ: Действительно, порочный круг.

Г. ТОСУНЯН: Нет, пока налицо только часть его. Очевидно, что если субъект рынка - неважно, банк, или автопроизводитель, или хлебопекарня - оказывается в абсолютном или даже относительном монопольном положении, то высококачественного продукта вы от него не получите. По отношению к финансовым услугам это справедливо не на 100%, а на 200%. Более того: если кредиты дороги, то повышаются и цены на все производимые товары, причем не за счет улучшения качества.

А это, в свою очередь, приводит к им-портозависимости, потому что товары наших производителей не могут конкурировать с иностранной продукцией. А импортозависимость приводит к ослаблению позиций национальной валюты и, как результат, к тому, что страна лишается возможности проводить самостоятельную финансовую политику. Россия попадает в неприемлемую для такой огромной страны сырьевую зависимость. Вот это и есть наш главный порочный круг. И самое неприятное, что мы не пытаемся разорвать его. Наши финансовые власти пытаются бороться с инфляцией путем сжатия кредитной массы, не желая признавать того, что не могут цены снижаться в условиях дорогих финансовых ресурсов, в условиях фактического отсутствия конкуренции.

АВТОМАТИЧЕСКИЙ «ПЕРЕНОС» ОПАСЕН ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ

НБЖ: Но чиновники обычно объясняют свою позицию так: слишком быстрые темпы роста кредитования «разгоняют» инфляцию. И в качестве доказательства ссылаются на примеры США и европейских стран, где перекредито-ванность экономики породила нынешний кризис.

Г. ТОСУНЯН: Да, такой аргумент выдвигается часто. Вот только его авторы забывают об одном: в западных странах экономика действительно была перекредитована, а у нас она буквально изголодалась по кредитам. Там налицо кризис перепроизводства, у нас - классический   кризис   недопроизводства, в первую очередь недопроизводства финансовых продуктов. Поэтому абсурдно говорить о том, что докризисный рост кредитования на уровне 30-40% в год - это плохо. Это все равно что после голода сокрушаться по поводу того, что стали выращивать много хлеба. Не огорчаться этому надо, а радоваться, конечно, при этом контролируя качество производимого продукта.

НБЖ: А контролировать количество не надо?

Г. ТОСУНЯН: Надо, если цель в том, чтобы мы оставались «лапотной» страной, имея в виду низкий уровень жизни людей. Если же мы хотим поднять этот уровень, то нам надо создать современную диверсифицированную экономику. Надо ориентироваться не на абстрактные цифры, а на вполне конкретные показатели: долю ипотечных, потребительских и иных кредитов на душу населения. Посмотрите на них и на аналогичные показатели в странах с развитой экономикой - и вы убедитесь, что здесь дистанция огромного размера. И нынешний кризис не только не сократил ее, но сделал еще более впечатляющей, так как в США и в Европе, как я уже говорил, тромбы из финансовой системы устранили путем локального хирургического вмешательства. А у нас, к сожалению, налицо системная болезнь, которая порождает такие тромбы постоянно.

НБЖ: Странно, что финансовые власти страны этого не понимают, хотя о необходимости устранения подобных тромбов говорится уже давно.

Г. ТОСУНЯН: Боюсь, причина втом, что некоторые чиновники комфортнее чувствуют себя в условиях дефицита, который неизбежно провоцируется распределительной экономикой, в отличие от экономики, основанной на кредитовании и свободной конкуренции. Если кредиты доступны и на рынке банковских услуг существует конкуренция, люди не ходят на поклон к различным ведомствам, и эти ведомства не «разбухают» от осознания собственной значимости.

НБЖ: И от осознания того, что они держат всех, что называется, «на коротком поводке». Кстати, в связи с этим сейчас активно обсуждается вопрос о том, чтобы ужесточить контроль за деятельностью банков со стороны государства. При этом опять-таки ссылаются на решения «двадцатки», на аналогичные призывы политиков на Западе. Какова ваша позиция по этому вопросу?

Г. ТОСУНЯН: Скажу то, что уже говорил выше: не надо автоматически сравнивать наш кризис и их кризис. Не надо копировать их решения, потому что у нас они не только могут не сработать, но, возможно, в ряде случаев причинят вред. К примеру, когда температура воздуха свыше 30 градусов, полезно принимать холодный душ. Но при температуре минус 20 градусов такой душ смерти подобен. У них возможно дальнейшее ужесточение регулирования, потому что финансовые рынки «перегреты». У нас регулирование такое, что его дальнейшее ужесточение способно «удушить» нашу и без того не слишком эффективно работающую банковскую систему.

Резюмируя вышесказанное, хочу подчеркнуть: мы должны изучать причины кризиса на Западе, делать выводы. Но мы должны понимать, что у нас -иные причины болезни и, следовательно, иные лекарства. Я очень надеюсь, что негативные процессы, которые проходили в нашей экономике до кризиса и обострились «благодаря» ему, заставят регуляторов серьезнее задуматься над важностью свободного рыночного диверсифицированного кредитования. О том, что нельзя сжимать кредитный рынок ради достижения каких-то «сверхцелей» - например, ради снижения инфляции. Опыт последних нескольких лет и опыт последнего кризисного года наглядно продемонстрировал: она от такого «сжатия» не снижается, а только растет. А чтобы снизить ее, нужен рост кредитования, нужно нормальное финансирование предприятий. Нужно, чтобы наша экономика перестала напоминать человека, у которого весь организм «сбоит» из-за плохой системы кровоснабжения и малокровия.

НБЖ: Но обычный контраргумент в таких случаях: ставка рефинансирования не может быть ниже уровня среднегодовой инфляции. Соответственно, если у нас последний показатель исчисляется двузначной цифрой, то и первый должен быть не ниже 10%.

Г. ТОСУНЯН: Не так. Это конечного заемщика нельзя кредитовать по ставке ниже базовой стоимости ресурсов. А рефинансировать банки по ставке ниже уровня инфляции можно и даже нужно. Потому что, как я уже говорил, ставка рефинансирования задает рынку ориентир: если мы будем тянуть ее вниз, то мы будем автоматически тянуть вниз и банковские ставки по кредитам компаниям производственного сектора, по ипотеке, автокредитам и т. д.

Кстати, в этом случае мои оппоненты тоже приводят в пример западные страны: вот, мол, у них инфляцию на уровне 4% пытаются победить, поднимая ставку рефинансирования на 0,5%. Но, дорогие товарищи, у них сегодня основная проблема - это дефляция, а у нас даже в условиях кризиса инфляция стойко держится на двузначном уровне. Поэтому они могут позволить себе охлаждать экономику небольшим повышением ставки, когда у них инфляция «зашкаливает» до 3–4%. У нас же повышение ставки равносильно лечению жара путем засовывания пациента в мартеновскую печь. В обычной жизни врача, предложившего такое лечение, изгнали бы из профессии или даже отдали под суд. У нас же подобные эксперименты проводятся на протяжении многих лет, а потом удивляются: почему у банков такие высокие ставки по кредитам, как сделать так, чтобы они снизились и ресурсы стали доступными для предприятий?

РУБЛЬ НАДО ПЕСТОВАТЬ

НБЖ: Наверное, с учетом всего, что вы рассказали - об отсутствии конкуренции на рынке финансовых услуг, недо-кредитовании и т. д., - России не стоит рассчитывать на то, что рубль в обозримом будущем станет мировой резервной валютой?

Г. ТОСУНЯН: Рассчитывать как раз надо. И надо ставить перед собой эту цель. Нет ничего хуже, чем сразу заявить: это для нас недостижимо, поэтому не будем и стараться.

НБЖ: Но в нынешних условиях это действительно кажется недостижимым. Особенно если вспомнить, как подорвала доверие к рублю зимняя девальвация.

Г. ТОСУНЯН: Это, на мой взгляд, была серьезная ошибка. Об ее масштабах можно судить хотя бы потому, что всем было отлично известно: на конец 2008 года предстоят большие выплаты по валютным кредитам, а значит, рубль попадет под давление. И, зная это, финансовые власти ничего не предпринимали за год, за полгода до кризиса для урегулирования проблемы. А потом заявили: мы проводим «плавную девальвацию». Да сам этот термин является недопустимым для нашего напуганного населения: есть политика «плавающего» курса валюты, а есть девальвация. Когда это слово было произнесено, реакция и рынка, и простых граждан, и спекулянтов была однозначной.

НБЖ: По-вашему, в России вообще следовало бы запретить произнесение вслух этого слова?

Г. ТОСУНЯН: Безусловно. Наша страна столько раз «мордовала» свою валюту, что хотя бы теперь пора научиться обращаться с ней самым трепетным образом. Это не значит, что ее надо «держать и не пущать» - она может колебаться в любом диапазоне, это нормальное поведение для свободно конвертируемой валюты. Но когда мы говорим о девальвации, мы создаем у людей определенные ожидания, которые потом материализуются. А их материализация еще больше подрывает доверие к рублю и, следовательно, увеличивает нашу зависимость от других валют - прежде всего от доллара и евро.

НБЖ: Увы, у людей нет причин доверять рублю.

Г. ТОСУНЯН: Вот тут как раз не соглашусь с вами: на протяжении семи докризисных лет рубль был одной из самых стабильных валют в мире. И, кстати, деноминацию в 1997 году мы тоже провели очень профессионально и безболезненно для населения, в отличие от всех девальваций советского и постсоветского (1991-1993 годов) периодов. Так что причины доверять есть. Надо только в дальнейшем относиться к рублю так же, как американцы относятся к доллару. И тогда перспектива превращения его в мировую резервную валюту станет вполне реальной и достигаемой, если, конечно, экономическая и финансово-кредитная политика серьезным образом изменится.

НБЖ: Вывод из всего, что вы сказали, -вы против второй волны девальвации?

Г. ТОСУНЯН: Конечно, против! Я вообще против «волновой» терминологии, пугающей людей и формирующей негативные ожидания. По моему глубокому убеждению, и первая волна была не нужна, а вторая еще больше ухудшит положение нашей экономики. Говорить о ней в нынешних условиях, и уж тем более призывать ее - просто вредительство. У нас и так достаточно негатива. Например, под каждым предлогом у нас огульно критикуют банки, обвиняя их во всех грехах. А ведь в результате возникают дополнительные риски, которые финансово-кредитные структуры опять-таки закладывают в цену кредитных ресурсов. Жаль, что те, кто занимается «шельмованием», не хотят это понять.

НБЖ: Наверное, тут как раз большую роль могли бы сыграть средства массовой информации - прежде всего специализированные издания, освещающие деятельность банков и финансовых организаций?

Г. ТОСУНЯН: Безусловно. СМИ должны формировать новую культуру мышления, объяснять, какие пути у нас есть для решения серьезных хронических проблем в экономике и финансовой системе. Без осознания обществом причин и последствий этого кризиса нельзя рассчитывать, что они сами собой рассосутся. Можно, конечно, надеяться на временное облегчение болезни, но не на ее излечение. Поэтому если мы по-настоящему желаем себе здоровья, давайте сделаем серьезные выводы из всего произошедшего. Не будем лечить внешние проявления, но будем устранять глубинные причины без излишнего шапкозакидательства!